Литераторы о текущем моменте. Прилепин. Быков. Лукьяненко и др?

именно так!

З. Прилепин недели три назад

Его назвали лучшим произведением уходящего года, получив "Большую книгу".

Вот из краткой аннотации Владимира Бондаренко:

 

 

Думаю, в современной художественной литературе главным событием года стал роман Захара Прилепина "Обитель". Захар — уже достаточно известный писатель и входил в число лидеров современной русской словесности со своими повестями "Восьмёрка", сборником рассказов "Грех", коротким, но ёмким романом "Санькя", но роман "Обитель" стал и для него откровением, резким рывком вверх, и для всей нашей литературы — событием. Казалось бы, что можно написать о Соловецком лагере, и вообще о лагерях, после Александра Солженицына, Бориса Ширяева, Ивана Солоневича, Варлама Шаламова, тем более человеку, никогда не сидевшему (к счастью)? Но и по характерам героев, и по сюжету, и по глубине видения этот роман стал одним из сокровенных для истории ХХ века. Прилепин счастливо проплыл между Сциллой и Харибдой, между влиянием соловецких просоветских очерков Максима Горького и оголтело антисоветским "Архипелагом ГУЛАГ" Александра Солженицына, а где-то и полифонично и соединил их. Я рад, что в конце 2014 года этот роман получил и "Большую книгу". Заслуженно.

Андрей, почитаем? 

кстати, вот здесь десятка, последующая за Прилепиным:

http://svpressa.ru/culture/article/107640/?rss=1

А вот и сам Прилепин, он справа:

Почитаем, Игорь.

Как раз у меня на новый год время будет.

Очень достойная вещь ...

Заинтриговали. Тоже выберу время, а то надоели уже эти фэнтези...

Всякая саркастичная, злая сатира, доведённая до ядовитого предела, это в конечном итоге подсознательное желание смерти народу, по поводу которого ты так остроумно шутишь.

Любая нация начинается с героического эпоса, пока народ помнит этот эпос — он сохраняется как народ. Ни один народ не начинается с анекдота; даже с басни не начинается.

Если народу подменяют эпос анекдотом, значит его понемногу тянут на верёвке к эшафоту. Народ, имеющий в основании анекдот — обречён, нежизнеспособен. Народ поверивший, что он внук Чонкина, а не Тёркина — становится Чонкиным.

Украина именно поэтому так удлиняет свою мифологию, так рьяно и бережно работает со своей, во многом выдуманной и перевранной историей — что ими руководит инстинкт самосохранения. Они знают — без этого смерть.

Там, где начинается беспрестанное пересмешничество, где царит сплошной войнович вперемешку с иртеньевым — заканчивается народ, - если народу это смешно.

Если народу смешно — значит, он поверил в свою кривую рожу. Поверил, что он не потомок Святогора, Святослава, Муромца и Добрыни, Донского, Невского, Ермака, Пожарского, Разина, Ермолова, Суворова, солдатов-панфиловцев и Зои Космодемьянской — а таракан из коммуналки, которого можно убить длинным тягучим плевком на голову.

И все отсылки к Гоголю или к Чехову в этом случае — подмена, подлость.

В истинном, великом Чехове нет ничего от фельетониста Чехонте.

В Гоголе всегда жил автор «Тараса Бульбы» - гениальной книги, предвидевшей весь русско-украинский раздор заранее.

Поздний Чехов так или иначе убил своего Чехонте, истребил его.

Гоголь взвалил на себя второй том «Мёртвых душ» (хотя и первый странным образом полон если не любви, то тихого незримого страдания), чтоб раз и навсегда преодолеть эту кривую ухмылку — и второй том задавил его.

А этих, наших, ничего на задавит. Они пришли сюда поржать своими фарфоровыми лошадиными зубами. Гоголевская слеза умиления над русским человеком глаз их не тронет никогда.

Смех — в данном смысле: не лечит. Не продлевает жизнь. Когда они смеются — этот смех звучит, как перезвон и перепляс на наших похоронах.Еще прилепин.

Наткнулся на изыски Прилепина, интересные рассуждения...

http://izvestia.ru/news/583065?fb_ref=Default

Писатель Захар Прилепин — о стране без государственности, мести и новой национальной идее украинцев

Тот, в котором надо угадать себя

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Владимир Суворов

Глупо недооценивать: украинский народ, или серьезная часть украинского народа, переживает то, что называется «пассионарный взрыв».

Когда мы говорим о патриотическом чувстве русских людей, о десятках тысяч ополченцев, о гуманитарных поставках, в которых принимают участие многие и многие россияне, — надо отдавать себе отчет, что на Украине имеет место то же самое, но в гораздо более радикальных и масштабных формах.

Украину, грубо говоря, прёт.

И основная причина — вовсе не пресловутое стремление в Европу, к цивилизованным ценностям, комфорту и разнообразной свободе. Основная причина — это четкое и яростное осознание борьбы с той силой, что, как кажется украинцам, всегда довлела над Украиной.

Сила эта: Россия, русские.

Они почувствовали, что не просто страстно хотят, но наконец и могут победить пресловутого «старшего брата» и назначить «старшим братом» себя. Хотя бы в лице Новороссии. Тогда вековая мечта исполнится: они посмотрят на это уродливое, огромное, тяжелое образование сверху вниз. И, быть может, даже поспособствуют распаду этого подлого государства, тысячу лет присваивающего их славу, их государственность, их культуру и чего еще там они себе напридумывали в кипяченом полубреду.

Ради такого дела можно пожертвовать многим и многим.

Украина слишком долго ждала этого. Страна, никогда не имевшая собственной государственности, с мифологизированной до веселого абсурда историей, — она, по сути, именно сегодня отвоевывает свой вожделенный суверенитет, создает свою новейшую мифологию. Украинцы чувствуют себя древними греками, они зачастую ведут себя почти так, как вели себя русские в самые страшные моменты нашей истории.

Все эти четыре, или шесть, или восемь русско-украинских войн, которые они там ретиво преподают в школах и университетах и о которых не знают только в России (и в остальном мире тоже), именно сегодня должны увенчаться решительным сражением.

Ставки их не просто высоки — они абсолютны: Украина либо должна родиться, либо роды не состоятся.

Поэтому ощущения от массового поведения самостийствующих украинцев иной раз хочется описывать в терминах медицинских. Порой такое случается: человека охватывает невиданная ярость, когда он перестает ощущать страх, боль, усталость — и становится на некоторое время неостановим. Он может с разбегу пробить стену головой, схватить в руки раскаленный предмет, получить ножевое, осколочное, колото-резаное, рваное ранение, а то и потерять на бегу целый орган — и это его не напугает. У него есть страшная обида и — цель. Он несется к этой цели.

Блаженное отупение чувственности настолько велико там, что, вот увидите, даже потерю Крыма и в той или иной форме отчуждение части Донецкой и Луганской областей они воспримут как победу: ну и что, скажут они, это всего лишь шесть, или восемь, или сколько там процентов нашей территории, а вы хотели захватить Киев, а не захватили, ла-ла-ла. В итоге они на чистом глазу объявят, что девятую русско-украинскую войну они тоже почти выиграли. Отстояли свою независимость в борьбе со страшным врагом.

Никакого разумного и рационального выхода из этой ситуации нет и не предвидится.

Всё, что русские могут противопоставить этому, — здравый смысл и отсутствие шапкозакидательства.

Это только наши прогрессивные деятели подрагивают на тему того, что в России ужасный «патриотический угар» и завтра тут наступят фашизм, погром и воронок поедет к «Жан-Жаку» ловить на выходе клиентуру.

Патриотический подъем на Украине по отношению к нашему (и даже к новоросскому) на десять баллов, на тысячу децибел и на две тысячи ватт мощней.

На каждую нашу гуманитарную поставку они делают вдесятеро больше, копилки для сборов на ВСУ стоят в каждом магазине, на каждом почтовом пункте и наполняются ежечасно.

На каждого врача, поехавшего из России или из бывших республик СССР лечить и спасать дончан и луганчан, у них есть пять своих врачей, спасающих бойцов ВСУ.

На каждого добровольца — десять добрых молодцев пана Яроша, который, как мы видим, вообще не собирается прекращать войну.

На каждого Остапа — свой Анд­рий, а батька Тарас вообще не просматривается.

На каждого Моторолу — свои «полевые командиры», пусть иной раз и не столь удачливые, зато они всегда могут сказать самим себе, что при взятии аэропорта потери были: 1 киборг к 10 ватникам, и на этом нехитром вранье успокоятся, киборги ведь всё равно непобедимы, даром, что на Украине вообще никто не знает, сколько киборгов они уже похоронили, а главное — и знать не хотят.

А украинские женщины? За этот год на просторах Сети мне встречались сотни и сотни воинственных, жаждущих чужой смерти киевлянок и одесситок с высшим образованием, глубоко взрослых, более чем приличных на вид — известнейшие журналистки, певицы и телеведущие произносят там вслух такое, что в России не посмеет сказать ни одна их местная коллега. На этом фоне все феминистские рассказы о том, что если бы во главе государств стояли женщины, не было бы войн, кажутся чудовищным бредом, чудовищнейшим.

И, главное, имеет место быть не просто мужество, а определенное остервенение украинской власти. Вспомните, как начиналась АТО: одно за другим воинские подразделения переходили на сторону ополченцев, первые атаки были легко отбиты, несколько раз ополчение накрывало «Градами» целые украинские батальоны — жертвы были ужасающие. Риск того, что страна расползется, казался огромным: Харьков, теперь мы знаем про это, просто не получил 200 автоматов, никто не собирался им их передавать — иначе фронт сейчас был бы далеко не под Донецком.

Прямо говоря, лидеры Украины оказались не Временным правительством февраля 17-го, а истинными большевиками, даром что они Ленина валят по всей стране: хватка за власть у них — не скажу про интеллект и идейность — именно что ленинская.

Сколько угодно можно кричать про то, что скоро вся Украина будет сидеть на шестке подо Львовом, а Порошенко повесят свои же, — Украину это только смешит: боли она не чувствует, страха не имеет, бедности не пугается.

Снимите хоть сто репортажей о том, что из деревень и сел Украины мужики массово бегут в Европу и в Россию прочь от военкомов, — свои 50 тысяч нового войска они всё равно соберут.

И это будут, да, необстрелянные юнцы — но это, признаем, той же самой породы юнцы, что и русские призывники на любой нашей войне. Собственно, они русские и есть. Были.

Поэтому украинский солдат, как мы видели в аэропорту и видим под Дебальцево, воюет даже тогда, когда перебита четверть его подразделения, а потом и половина, а потом и две трети. Он воюет, когда у него нет питания, нет связи и когда все офицеры оказались дураками, а иные еще и разбежались.

Они делают ровно то, что делали русские солдаты последнее тысячелетие.

То, что украинцы были в Отечественную вторыми среди всех народов России по количеству Героев Советского Союза на душу населения, — надо помнить, надо забить себе в память молотком. Это дети и внуки тех же героев и бесстрашных солдат — прямые их потомки. Мало того, и среди бандеровцев героев было не меньше, иначе чем объяснишь, что самая сильная армия в мире — Советская, послевоенная, армию японскую просто смела, а бандеровцев ловила в лесах западенщины года два еще как минимум — и так и не переловила до конца.

Но тогда к тому же никакой Обама не обещал бандеровцам поставок вооружений, инструкторы НАТО не бродили за ними по пятам с дельными советами и никакие послы доброй воли не приезжали к ним с печеньем и морковкой.

Русские люди должны во всей полноте осознать, с кем имеют дело ополченцы Новороссии, на кого все мы смотрим сейчас. Мы смотрим на свое же вырвавшееся на волю и зажившее вольной, буйной жизнью зеркальное отражение.

При удобных обстоятельст­вах это отражение может разбежаться и своим бычьим лбом так вдарить нам в лоб, что неизвестно еще, чьи мозги останутся на стене.

И мотиваций у этого зеркального отражения куда больше — ополченцам нужна всего лишь свобода, а их противнику нужна месть за всю историю Украины сразу, за всю! И уже не важно, чего там в этой истории они себе досочинили и сколько лишних веков приписали.

Вся эта снисходительность на тему, что, мол, братья-хохлы, вы сами заплачете, когда поймете, что карман дыряв, а Европе вы не нужны, — гроша ломаного не стоит.

В гробу они видали вашу снисходительность. Мира не будет.

Читайте далее: http://izvestia.ru/news/583065?fb_ref=Default#ixzz3Rz1frk4C

Очень похоже на то, что и сам про это все думаю. 

Но есть одно "НО" - украинская элита. Это уже в гораздо мЕньшей степени русские люди, нежели население.

И именно эта самая элита, сначала настрополив народ и наврав ему про "тысячелетнюю оккупацию", при первом жестоком ветре готова слить своих соотечественников и предать их еще и еще раз... 

Очень похоже на то, что и сам про это все думаю. 

 

Но есть одно "НО" - украинская элита. Это уже в гораздо мЕньшей степени русские люди, нежели население.

И именно эта самая элита, сначала настрополив народ и наврав ему про "тысячелетнюю оккупацию", при первом жестоком ветре готова слить своих соотечественников и предать их еще и еще раз...

Продажность элиты далеко не новость. По факту ее там нет, есть только неуправляемый олигархат, который пытается заработать бабла на всем, в том числе и на предательстве интересов и на жизни людей. Вернее олигархат полностью управляемый заказчиком, это осел бегущий за куском сена...

Почитаем, Игорь.

Как раз у меня на новый год время будет.

Очень достойная вещь ...

Все таки выбрал вчера время и начал читать "Обитель". 

Как оказалось, сделав это вечером, почти на ночь, я подписал себе приговор: ночь без сна. Еле-еле заставил себя оторваться от истории даже не каэра но "бытовика" московского студента Артема Горяинова, волею судеб попавшего в только-только тогда созревшие первые русские концентрационные лагеря. А именно в т.н. СЛОН - Соловецкий лагерь ососбого назначения.

В двух словах - первое, что захватывает, это язык. Давно почти неиспользуемый классический русский литературный язык. Но приправленный та-аким прилепинским стилем, что читая, ловишь себя на мысли, что как будто смакуешь, пробуешь на язык как вкуснеййшее блюдо, а не литературные строчки.

Действительно, как писатель умудрился "угодить" и левым и правым, и белым и красным; как он смог сбалансировать на той тонкой грани, за которой начинается ссора, а затем и братоубийственная война?

Советую любителям литературы непременно прочитать это произведение.

...П.с:    у меня еще треть осталась недочитанной, жду с нетерпением вечера.

Позволю себе привести здесь небольшой отрывок из романа "Обитель". 

Идет спор бывших белогвардейцев, находящихся сейчас в Солвках:

 

Мезерницкий сделал такое движение двумя руками, словно разорвал это самое невидимое облако и вылез наконец наружу, вспотевший и замученный.

– Батюшка у нас книг не читает. В России попы вообще книжность не очень любят, поскольку она претендует на то место, что уже занято ими… на место, откуда проповедуют, – сказал Мезерницкий очень чётко, Василий Петрович на слове “попы” поднял посуровевшие глаза и всё-таки смолчал. – Но тем не менее Россия уже сто лет живёт на две веры. Одни – в молитвах, другие – окормляются Пушкиным и Толстым. Граков, что там у тебя? Толстой или Пушкин? Тургенев? И Тургенев хорошо! Потому что беспристрастное прочтение русской литературы, написанной, между прочим, как правило, дворянством, подарит нам одно, но очень твёрдое знание: “Мужик – он тоже человек!” Самое главное слово здесь какое? Нет, не “человек”! Самое главное слово здесь – “тоже”! Русский писатель – дворянин, аристократ, гений – вошёл в русский мир, как входят в зверинец! И сердце его заплакало. Вот эти – в грязи, в мерзости, в скотстве – они же почти как мы. То есть: почти как люди! Смотрите, крестьянка – она почти как барышня! Смотрите, мужик умеет разговаривать, и однажды сказал неглупую вещь – на том же примерно уровне, что и мой шестилетний племянник! Смотрите, а эти крестьянские дети – они же почти такие же красивые и весёлые, как мои борзые!.. Вы читали сказки и рассказы, которые Лев Толстой сочинял для этого… как его?.. для народа? Если бы самому Толстому в детстве читали такие сказки – из него даже Надсон не вырос бы!

– Вы к чему ведёте? – спросил Василий Петрович несколько озадаченно.

– А вы подождите, Василий Петрович, – ответил Мезерницкий. – Ergo bibamus нас всё равно ждёт, оно неизбежно. Пока же – о Толстом, и то в качестве примера. Можно Толстого сменить на Чехова – Граков, поставьте книгу на место, хватит её жать, – такая же история. Чехов – он вообще никого не любит; но всех он не любит, как людей, а мужик у него – это сорт говорящих и опасных овощей… это что-то вроде ожившего и злого дерева, которое может нагнать и зацарапать. Наши мужики ходят по страницам нашей литературы – как индейцы у Фенимора Купера, только хуже индейцев. Потому что у индейцев есть гордость и честь – а у русского мужика её нет никогда. Только – в лучшем случае – смекалка… А чести нет, потому что у него в любую минуту могут упасть порты – какая тут честь.

– И всё-таки? – спросил Василий Петрович, которому монолог Мезерницкого с самого начала не нравился.

– Большевики дают веру народу, что он велик! – сказал Мезерницкий, явно сократив себя – слов у него в запасе было гораздо больше. – И народ верит им. Большевики сказали ему, что он не “тоже человек”, а только он и есть человек. И вы хотите, чтоб он этому не поверил? Беда большевиков только в одном: народ дик. Может, он не просто человек, а больше, чем человек – только он всё равно дикий. По нашей, конечно же, вине – но это уже не важно. Что делать большевикам? Понятно что – не падать духом, но сказать мужику: мы сейчас вылепим из тебя то, что надо, выкуем. Мужик, естественно, не хочет, чтоб из него ковали. Его, понимаете ли, секли без малого тысячу лет, а теперь решили розгу заменить на молот – шутка ли. Однако уже поздно. Сам согласился.

– Мы-то здесь при чём, голубчик? – спросил Василий Петрович.

– Мы? – искренне удивился Мезерницкий. – Мы вообще ни при чём – нас уже нет. Мы сердимся на немца-гувернёра, что он кричит на нас: как он смеет? Вот бы его убить! Мы бегаем по лугу и ловим сачком бабочек. Потом они лежат и сохнут в коробках, забытые нами. Мы совращаем прислугу и не очень стыдимся этого. Мы воруем папиросы из портсигара отца… Мы – в эполетах, и заодно лечим триппер – в этом самом своём Крыму, в жаре, голодные, больные предсмертной леностью мозга… и всё собираемся взять Москву, всё собираемся и собираемся, хотя ужасно не хочется воевать – как же не хочется воевать, Боже ты мой. Тем более что индейцы победили нас – у них оказалось больше злости, веры и сил. Индейцы победили – и загнали нас в резервацию: сюда.

Мезерницкий сел и очень твёрдой рукой разлил по стаканам – во все стаканы разное.

Сурово.

Серьезно.

Михалков эти формулы на длинный фильм размазал...

 

 

"Он проспал до самой полуночи: в полночь, или около того, открыл глаза, тут же вспомнил, о чём ему вчера говорила Галя, испытал приступ страха – детского, огромного, сводящего ноги, но вместе с этим не забыл потрогать рукой, на месте ли сапоги, – сапоги были всё там же, – и благостное счастье одинокого сна, под покрывалом, в натопленной комнатушке лазарета, – оказалось куда сильнее любой маячащей в завтрашнем дне погибели; рядом стонали больные, кто-то звал сиделку, но от этого стало ещё спокойней и маревней, и Артём забрался с головой куда-то в глубину, в нору, в собственное тепло, в детство, в материнскую утробу, в отцовский живот, в далёкое и надёжное, как земля, сердцебиение и смутноразличимое полузвериное бормотание прародителей, донёсших его суматошную, смешную жизнь из лесных, меж чудью и мордвой, дебрей, из-под печенежского копыта, половецкого окрика, из путанных перепутий меж Новгородом, Киевом, Суздалем, Рязанью и Тьмутараканью, из-под татарского меткого глаза, смуты и чумной заразы, стенькоразинских пожаров, через год на третий неурожаев, из-под копыт опричнины, петровской рекрутчины, туретчины, неметчины, кабацкой поножовщины, бабьего бесплодья, засухи и половодья, водяного, лешего, конного, пешего, порки на конюшне, соседской злобы, любого из его рода, застрявшего по пути на Божий свет посреди утробы, – донёсших вот сюда, на Соловецкий остров.Артём спал, зажмурившись изо всех сил, и во сне словно бы летел на узкой лодке по стремительной и горячей реке своей собственной крови – и течение этой крови уводило его всё дальше во времена, где на одном повороте реки тянули изо всех сил тетиву, но перетягивали ровно на волосок – и стрела падала за спиной его праотца, а на другом повороте – стреляли из пушек, но во всякое ядро упирался встречный ветер, и оно пролетало на одну ладонь мимо виска его прадеда, а на третьем повороте – его прабабка, ещё когда была в девках, а верней – в детках, скатилась, ей и двух лет не было – с порожка, пока все были на покосе, и уползла ровно настолько, чтоб не сгореть, пока заходился и разгорался огонь в избе, а на четвёртом повороте – прабабка этой прабабки не умерла от родильной горячки после первых родов, ей оставалось родить ещё семерых, и седьмым был прямой предок Артёма, а на пятом повороте – прапрадед его прадеда на берегу косил траву, совсем ещё пацаном, утомился, заснул, получил смертельный солнечный удар в затылок, мог бы и не проснуться, но его нерасторопного соседа толкнул назойливый ангел под руку, и тот пошёл на ту же полянку, сам не зная зачем, и прапрадеда прадеда нашёл, и разбудил, и держал под грудки, пока тот блевал в свежепокошенную траву, и на всех остальных поворотах вся остальная многолицая и глазастая родня Артёма тоже тонула, опухала с голода, угорала, опивалась, была бита кнутом, калечена, падала с крыш и колоколен, попадала под лошадь, пропадала в метелях, терялась в лесу, проваливалась в медвежью берлогу, встречалась с волчьей стаей, накладывала на себя руки, терпела палаческую пытку, но всякий раз не до самыя смерти, – по крайней мере, не умирала ровно до того дня, пока мимо не проплывала лодка Артёма, – и только после этого возможно было сходить под землю и растворяться в ней.

Приход его в мир был прямым следствием череды несчётных чудес.

Сделав полный круг по всему своему телу, Артём возвратился ровно в то место, откуда выплыл, в тот же день под тем же небом, в ту же больничную койку, – и открыл глаза."

Еще раз позволю себе закончить экскурс по роману Прилепина "Обитель" не большим куском из этого произведения. Которое характеризует писателя со стороны стилистики и образа. 

Кратко: тяжелое произведение, оставляющее чувство недосказанности и неоконченности. Несмотря на литературный эстетизм, я бы не посоветовал читать это произведение широкому кругу читателей, незачем это...

Прилепин может красиво сказать...

https://www.facebook.com/photo.php?fbid=934570099920645&set=a.455907754453551.102835.100001029901250&type=1&theater&__mref=message_bubble

Захар Прилепин

Борис Акунин, любимый писатель всея Руси, жалуется британскому телеканалу "BBC":

"Я решил, что с меня хватит и что я хочу уехать (...) У меня возникло твердое ощущение, что я... что моя, вот, страна оккупирована врагом... Вот все, что мне было в жизни всегда враждебно, что мне было ненавистно - вот оно сейчас правит бал: шовинизм, ксенофобия, агрессивное вранье, нетерпимость к инакомыслию - вот это вот всё заполонило всё пространство вокруг... В такой ситуации у тебя есть два выхода: или ты оставляешь это пространство или ты берешь ружье и идешь партизанить, сражаться с оккупантами".

Характерно, что десять лет назад я писал, что у меня все 90-е и нулевые было мучительно ощущение жизни на оккупированной территории.

Как раз, когда Григорию было в целом хорошо.

Одна разница - никто из моих товарищей тогда и не думал уезжать. Потому что - Родина.

А вы как хотите, конечно.

Решительно ничего удивительного не вижу в поведении Акунина и прочих Ахеджаковых, которые еще в 2012 году громко вопили о попрании прав девок, глумившихся в Храме Христа Спасителя, а затем писавших петиции в защиту американского  фильма, вызвавшего возмущение мусульман.

Просто надо понимать, что и у фильма и у девок и у литераторов, выступивших "за" - прекрасные перспективы. Вспомним, как прореагировала мировая прогрессивность - так называемая общественность со своим декретным мнением, на эти выходки. Ведь ныне времена свободы! А мнение либеральной демократии - закон для всех. шаг влево, шаг вправо - расстрел из фекальных пушек Акунина и не менее золотарного рта Ахеджаковой: "Как? Вам не нравится то, что мы делаем? Наши делишки вас не устраивают? Ату!"

А как приятно влиться в мировые ряды искусников и всяких там затейников типа Стинга с Мадонной, первыми возопоившими о притесненых девках, что-то там минуту мычаввших в дурацких костюмах и колпаках?!. Ставки присоединившихся сразу растут день ото дня, они начинают собирать премии, награды и прочие лавры. Вот они уже вошли в список самых влиятельных людей в современном искусстве! Ого! Ай да Акунин, ай да сукин сын! Зачем писать новые книги, если можно выступить против "кровавого режима" и заработать свои 30 сребренников? Только я не видел, что бы кто-то кроваво угнетал сына Шалвы Чхартишвили и Берты Исааковны, просто достойный сын своего плутоватого племени.

Ну а от сего лауреата "Золотого пера России 2010" я вынес лишь очередное убеждение в его умении занятно и очень удобовариемо излагать свои мысли в рифмованной форме.

А вот истинный Быков проявил свое личико после избрания в координационный совет
"Россия упустила тот момент, когда еще можно было жить единой территорией."

И далее: "Надо привыкать будет с этим жить, как привыкать жить «с независимым Кавказом, независимой Сибирью, независимым Дальним Востоком»"

:Интересненький сюжетец. Сепаратизм чистейшей воды, тянет на ответственность перед УК. А нет, уточнил - нет такой статьи. Нет статьи - нет сепаратизма. Тогда выдвигаю лозунг : "Обменяем Быкова на Крым!"
Увёртыш, однако! Достойное дитя!

По развитию событий в стране и по ходу нынешней темы уже совсем неуудивителен сегодняшний опус быкова про Путина из Гааги:

 

Оригинал — «Новая газета»

Поэту расстоянье не помеха, и вот в двадцатом, в августе, в конце мне видится тридцатилетье «Эха», в Кремлевском, как положено, дворце

Придет Лимонов, тихий и печальный, придет Орлуша в майке «Либераст», все станут спорить, будет ли Навальный: он не придет, но телеграмму даст. (Прошепчет Бунтман, что до нашей эры, в недостоверно-мрачные года, когда он баллотировался в мэры, — небось, он лично приходил сюда!) Во избежанье споров и раздраев, собранию придав пристойный вид, прочтут молитву. Патриарх Кураев со сцены всю толпу благословит. Роскошное, на гербовой бумаге приветствие оплоту темных сил от Путина прибудет из Гааги. Сорокина заплачет: «Не забыл!» Споет Кобзон такого дела ради. Явив гостям бесценный туалет, весьма открытый спереди и сзади, на сцену выйдет Рябцева-главред, и зал замрет, восторженно притихнув, — нас будет с прессой тысяча пятьсот, — когда ее помощник Венедиктов за нею шлейф торжественно внесет. Концерт пройдет сердечно, образцово (эклектика для «Эха» — не изъян): Газманов, Пьеха, Галкин, Пугачева, Гребенщиков, Земфира, Петросян — и Чаплин со своею комик-группой (с фамилией не спорят, он решил), чей юмор, резковатый, но неглупый, уже и при Кирилле всех смешил. Чтоб не сидели пафосно-угрюмо, вам дарит ностальгический уют Владимир Жириновский с группой «Дума» (они теперь за выпивку поют). А в кулуарах бывшие сатрапы нальют Орловой: «Хошь, поговорим? Мы не со зла, мы это из-за папы… Мы сами-то приличные, Карин… В кругу семьи, на загородной вилле вас слушали, забравшись под кровать… Причем учти — мы вас не додавили».

Карина будет сдержанно кивать.

Потом фуршет. Поэт и социолог, эксперт и маршал ринутся к столам. Какой набор продуктов санкционных! Река горилки с водкой пополам! Четверка осетров метроворостых и лангустин, чья родина — Триест… И тихий, как бывало в девяностых, подспудный стыд: народ-то так не ест… И по Москве, притихшей и преступной, ночной разъезд: «До встречи, господа!» — и вечный страх: а если кто пристукнет? И вслух: «Но не пристукнули ж тогда!» Ночь, улица, фонарь, о тварь, аптека, — и та же дума: «Эхо», мать твою, скажи мне, где отметим мы полвека?

В изгнании? В лесу? В аду? В раю?

Оригинал

Как-то скатился он. Неталантливо, неостроумно пишет.

А ведь он очень талантлив.

Да. Политическая ангажированность глаза застит?

Вообще, наткнулся тут недавно на его стихи:

 

..Глядишь ли в окно на весенний пейзаж,

Он скалится алчно и подло.

Сквозь крымскую даль проступает КРЫМНАШ,

И море предательством полно.

Услышу ли поезд в ночи, например,-

А поезд стучит-ДНР! ЛНР!..

ну что это, как не клинические признаки? И которые еще Чехов живописал :

 

...Городовой, не спеша, прошел мимо окон: это недаром. Вот два человека остановились около дома и молчат. Почему они молчат?

И для Ивана Дмитрича наступили мучительные дни и ночи. Все проходившие мимо окон и входившие во двор казались шпионами и сыщиками. В полдень обыкновенно исправник проезжал на паре по улице...но Ивану Дмитричу казалось каждый раз, что он едет слишком быстро и с каким-то особенным выражением...Иван Дмитрич вздрагивал при всяком звонке и стуке в ворота, томился, когда встречал у хозяйки нового человека...Он не спал все ночи напролет, ожидая ареста...

сейчас наступает нелегкий момент, у многих будет ехать крыша.

В том числе, может, и у нас, грешных.

Время меняется, и ему плевать на наши шаткие планы, достижения, загашники. На все, что мы за долгие годы натащили себе в норки. Да и на сами норки тоже...

А ведь он очень талантлив.

Ога,из его же бреда...  "Сталин принял Россию страной с высочайшим интеллектуальным потенциалом, с лучшей в мире культурой, с фантастическим энтузиазмом масс, которым впервые за сотни лет была предложена реальная вертикальная мобильность. Сталин 30 лет превращал Россию в скучнейшую и гнуснейшую страну мира - страну, в которой пятилетняя военная пауза, со всеми кошмарами войны, воспринималась как глоток свежего воздуха; и однако - о чудеса пиара! - его портреты на всех углах и речи во всех газетах превратили его в масштабнейшую историческую фигуру".

он талантлив не в бреде, в стихах.

В бреде он смешон, нелеп...

Смелые люди. [Apr. 29th, 2015|07:52 pm] Красавица Маргарита Симонян

Получая премию "За личное мужество"

Сказала, что на днях лететь ей за океан

В Белом доме с Бараком Обамой ужинать.

Это вам не в Фейсбук повесить банан

Стало ясно всем, что вполне заслуженно

Вручили красавице Симонян

Премию "За личное мужество".

Как не страшно лететь в логово к этим гадам?

Сами же нас учили, что враг безнравственен и жесток.

Подадут там коктейль вам с крысиным ядом.

Или с полонием радиоактивный хот-дог.

Вот если Эренбурга или Симонова

В дни боев за освобождение Харькова и Одессы

В Рейхсканцелярию вдруг пригласили бы

На встречу фюрера с представителями прессы?

Оба отказались бы задрожав от ужаса

Наврали что-нибудь про отсутствие свободного времени

Вот почему у них нет премии "За личное мужество"

А есть только позорные сталинские премии.

P.S.

А то тут журналисты взвились на "Список Немцова"

Мол это измена, слать в Конгресс США телеграммы

Да этот список даст возможность спасти и жизнь и лицо вам.

И мы сможем дальше смотреть ваши удивительные программы!

У этого вечного русского ваганта мне милее его  "памяти Майкла Джексона". Вот уж сарказм в кубе. Масскультурный музыкальный образ, куда на тот момент повесили "икону" Джексона - как превозвестник гибнущей русской цивилизации:

 

 

«Граждане шли, как на парад, /Скандируя: »Ельцин! Ельцин! «/А вечерами в программе »Взгляд«/Песни нам пел Майкл Джексон»

И далее соотносит умершего героя иконы и еще живого себя6

 

 

«Вот он идёт походкой лунной/Задом наперед, /Каким я был тогда юным, /А нынче наоборот»

Тут вообще мне кажется нет никакого отношения к музыке; тут Джексон символ абсурдной сдачи завоеванных позиций, (от которых офигел сам Запад) - как личных так и общественных:

 

 

«На почту приходит лишь спам, /А больше ни хера. /Майкл Джексон принял ислам, /Да и нам всем пора»

И эта "пляска задом" Джексона - как символ западного и теперь нашего мира, который тоже пляшет к смерти. Впрочем, у Емелина все пропитано смертию, он любуется ею, веритит ее так и сяк, особенно ожидаемую свою:

 

 

«Пересадите мне черную кожу, /Сделайте пухлость губ, /Я в зеркале свою пьяную рожу/Видеть уже не могу».

Ну фик с ним, с Джексоном. 

Вот его на "злобу" нашей темы:

 

 

К настоящему моменту
По подсчетам Левада-центра
Индекс уважения к президенту
Достиг 89-ти процентов.

Из оставшихся 11-ти процентов
Часть состоит на зарплате у Штатов
Часть представляет из себя псих.больниц пациентов
И требует применения соответствующих препаратов.

Они обуваются в розовые кеды
Тянутся к любви однополой
Не пельмени едят на обеды,
А таинственные митболы.

Непонятные наши сограждане
Что творится у них в голове?
Они мысли черпают из гаджетов,
А не из передач по ТВ.

И хотя изображают старательно
Деятелей мыслящей прослойки
По жизни они обыватели
Слепые кроты-землеройки.

Которым цена на сосиски,
На гречку и на опохмел
Важнее чем Мир наш Российский
От Мурманска до Дарданелл.

Не понять им, глядя в планшетники
Душу нашей суровой страны
Где все белобилетники
Требуют тотальной войны.

Где мы все – рядовые пехоты
Нашего руководства
Не нужны нам заморские шпроты
И продукты растениеводства.

А нужна нам лишь пайка хлеба
Да пачка папирос,
Да синее, синее небо,
Да слезы весенних берез.

А нужны бескрайние степи нам
Да 30 патронов в рожке,
Да томик Захара Прилепина
В потрепанном вещмешке…

Вот еще, кстати, про позицию литераторов вообще и быкова в частности.

Очень любопытно:

https://www.youtube.com/watch?v=nNNapelwIes&feature=youtube_gdata_player