Стихи...

Поддержу поднятую Игорем тему...

 

***

Прислонясь щекой небритой

К стенке, пулями избитой,
Пылью времени покрытой,
Видишь сквозь бетон,
Как бросался в бой открытый
В день, снарядами изрытый,
Крови реками омытый,
Павший батальон.

Как вставали из траншеи
И кричали, тужа шеи.
Каждый был тогда страшнее
Чёрта самого.
Как прорвались, взяв высоты,
Позади оставив ДОТы.
Вгрызлись в грунт остатки роты
И вросли в него.

Не пеняя адской доле,
Матерясь, рыча от боли,
Умирали в чистом поле
Не за ордена.
До кровавого до поту,
Делали свою работу,
Помня лишь одну заботу –
Позади страна.

Пыль боёв дождём не смыло,
Память в сердце не остыла,
Где что не было иль было –
Громко не кричим.
Где порывы ветра робки
Сквозь бетонные коробки,
Там накроем хлебом стопки,
Просто помолчим...

 

 

все современные "творцы" стараются придумать что-то позабубенее и повычурнее..

Музыкантов много, а нот всего семь.

 

@Скромный малый,Ты хоть свои стихи меть "с", а то я не пойму где ты , а где Симонов или Пушкин)

 

 

а мне кажется что такое происходит не только в литературе и изобразительном искусстве...  театр, музыка, танец... все современные "творцы" стараются придумать что-то позабубенее и повычурнее.

Или примитивизируют до предела. Вот был в феврале в Женеве в Городском музее и висят там картины в разделе современного искусства одна из них например

 

 

Малевич со своими квадратами отдыхает в могилке.

 

что простота есть ближайшая родственница ума и дарований)

Гений вообще в простоте, Пушкин например

 

Ну и примажусь я к великим. Я и мой соавтор Симонов)))  Я уже как то выкладывал этот стих, уж очень он мне нравится, показалось мне, что чего то в нем не хватает, я даже тонко намякивал, но никто не заметил(( Кто не глядя в оригинал угадает, где моё, а где Симонова.)

 

@Guron,

Дружище, здесь и везде публикую только своё.

@Скромный малый,Мой огромное почтение к твоему таланту

@Скромный малый,Мой огромное почтение к твоему таланту

Я это уже говорил. Повторяю.

 

Ну а по поводу Её Величества Вычурности ломали копья еще со времен Вергилия. 

 

Иногда начну читать Ломоносова, вот буквально вчера вечером:

 

 

Я знак бессмертия себе воздвигнул

Превыше пирамид и крепче меди,

Что бурный аквилон сотреть не может,

Ни множество веков, ни едка древность.

Не вовсе я умру; но смерть оставит

Велику часть мою, как жизнь скончаю.

Я буду возрастать повсюду славой,

Пока великий Рим владеет светом.

Где быстрыми шумит струями Авфид,

Где Давнус царствовал в простом народе,

Отечество мое молчать не будет,

Что мне беззнатный род препятством не был,

Чтоб внесть в Италию стихи эольски

И первому звенеть Алцейской лирой.

Взгордися праведной заслугой, муза,

И увенчай главу дельфийским лавром.

 

 

... и понимаю, что в этот раз не могу принимать сие буйство метафорических деталий, а вот соседний, яво же, нравится так, что ажно в ушах стрекочет:

 

 

 

СТИХИ, СОЧИНЕННЫЕ НА ДОРОГЕ В ПЕТЕРГОФ,

КОГДА Я В 1761 ГОДУ

ЕХАЛ ПРОСИТЬ О ПОДПИСАНИИ

ПРИВИЛЕГИИ ДЛЯ АКАДЕМИИ,

БЫВ МНОГО РАЗ ПРЕЖДЕ ЗА ТЕМ ЖЕ 

 

Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,

Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!

Препровождаешь жизнь меж мягкою травою

И наслаждаешься медвяною росою.

Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,

Но в самой истине ты перед нами царь;

Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!

Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,

Что видишь, всё твое; везде в своем дому,

Не просишь ни о чем, не должен никому.

 

А в чем, казалось бы, разница? Некая выспренность выражений и отдельных слов и там и там, однако же второе стихотворение ложится в душу, первое  - нет. 

Может все дело в персоналиях, коим посвящены стихи? 

@Кулаков,

Нет, Игорь, ты не путай высокий штиль с ахинеей... У Михал Василича смысл-то прослеживается )))

 

Не, у меня тоже бывало, как накатит - и давай лупить образами да аллегориями... (не ровняю себя с Ломоносовым)

 

 

Красное и белое

Когда пожухлую листву
Покроет первый снег несмелый,
И не во сне, а наяву
Наденет осень саван белый,
Приду один в забытый сад,
Где яблоки ещё висят,
И лишь прихвачены едва
Морозцем. Жёлтая трава
Шуршит и руки холодит.
Дыханье жаркий пар родит,
И толстый шарф на шее тонкой
Нести невмочь. И змейкой ломкой,
Срываясь с веток, лёд хрустит,
На снег нетронутый  летит,
Лежит, сверкая острой кромкой.
В объятьях ледяного плена
Стою, упавши на колено,
Хватая жадно землю в горсть
И красное мешая с белым,
Как в кабаке нетрезвый гость.
Со сладкой болью вспоминаю,
И через сердце пропускаю
Знакомый и забытый мир,
Что домом был родным когда-то,
Откуда я смотрел куда-то,
Увидеть тщась ориентир.
Прими ж меня, осенний сад,
Прими, как много лет назад,
Когда тебя за ветви тряс
Не знавший жизни лоботряс,
И времени не знавший цену.
Теперь я здесь, открывши вену,
Отдам из тёплого нутра
Всё то, что ныне близко к тлену,
Но чем был горд ещё вчера.
И полно, всё слова, слова...
Скорее падшая листва,
Со снегом чистым единясь,
Моё чело навек укроет,
Предав забвенью и покою
Все мысли беспокойных лет.
Я снова здесь, и будто нет...
Нет, всё же здесь! Я дома снова!
Пускай пришествия второго
Меня захватит круговерть.
Уже мягка земная твердь,
Уже тепло идёт от снега,
И разум поглотила нега.
Лишь только засветло успеть...

 

 

Нет, Игорь, ты не путай высокий штиль с ахинеей... У Михал Василича смысл-то прослеживается )))

Естественно, я не называл ахинеей побочные рифмоплётства Михал Василича. Я назвал их Её Величеством Вычурностью.

 

 

 

Не, у меня тоже бывало, как накатит - и давай лупить образами да аллегориями... (не ровняю себя с Ломоносовым).....  

Красиво; и совсем не выспренно.

@Кулаков,

Поясню, ахинея - то, о чем я писал выше

 

 

стихи с претензией на гениальность, в которых ни черта не разберёшь

а у МВ - совершенно справедливо - вычурность...) 

ЗдОрово! Читаю и словно слышу музыку. Особенно "зацепило" меня "последним гармонистом".@Скромный малый, скромность, конечно же украшает, но не всегда.)))

Снимаю шляпу!

 

 

Особенно "зацепило" меня "последним гармонистом".

Честно не понял, о каком таком месте ты говоришь?

@Кулаков,это было в деревенской теме. 

 

До той поры, покуда осень
Сорвёт с берёз последний лист,
Под сенью золотистых сосен
Играет тихо гармонист.

Не то для радости прохожих,
Не то своей забавы для,
Но весь остаток дней погожих
Течёт мелодия в поля.

Бегут далече переливы,
И всяк, кто слышит их в пути,
Отметит враз такое диво:
Жива деревня, погляди!

Но не понять, откуда льётся
До боли жалостный мотив -
Все разбрелись куда придётся,
Окошки все заколотив.

И все ж слышна гармонь, живая
Трудом умелых чьих-то рук.
А может тишина такая,
Что в голове рождает звук?

Но сердце щемит в день осенний,
Когда летит с берёзы лист,
И исполняет вальс последний
В пустой деревне гармонист.

И лишь когда метель да вьюга
Сровняют снегом всё вокруг,
Тогда завоет ветер туго,
И замолчит гармошка вдруг.

Тягаться с холодом не стала,
И затаилась, не дыша,
Как будто попросту устала
Деревни хрупкая душа... 

На Рубцова похоже

Иногда начну читать Ломоносова, вот буквально вчера вечером:

это мое у него любимое

 

Лице свое скрывает день;

Поля покрыла мрачна ночь;

Взошла на горы чорна тень;

Лучи от нас склонились прочь;

Открылась бездна звезд полна;

Звездам числа нет, бездне дна.

 

Песчинка как в морских волнах,

Как мала искра в вечном льде,

Как в сильном вихре тонкой прах,

В свирепом как перо огне,

Так я, в сей бездне углублен,

Теряюсь, мысльми утомлен!

 

Уста премудрых нам гласят:

Там разных множество светов;

Несчетны солнца там горят,

Народы там и круг веков:

Для общей славы божества

Там равна сила естества.

 

Но где ж, натура, твой закон?

С полночных стран встает заря!

Не солнце ль ставит там свой трон?

Не льдисты ль мещут огнь моря?

Се хладный пламень нас покрыл!

Се в ночь на землю день вступил!

 

О вы, которых быстрый зрак

Пронзает в книгу вечных прав,

Которым малый вещи знак

Являет естества устав,

Вам путь известен всех планет;

Скажите, что нас так мятет?

 

Что зыблет ясный ночью луч?

Что тонкий пламень в твердь разит?

Как молния без грозных туч

Стремится от земли в зенит?

Как может быть, чтоб мерзлый пар

Среди зимы рождал пожар?

 

Там спорит жирна мгла с водой;

Иль солнечны лучи блестят,

Склонясь сквозь воздух к нам густой;

Иль тучных гор верьхи горят;

Иль в море дуть престал зефир,

И гладки волны бьют в эфир.

 

Сомнений полон ваш ответ

О том, что окрест ближних мест.

Скажите ж, коль пространен свет?

И что малейших дале звезд?

Несведом тварей вам конец?

Скажите ж, коль велик творец?

Скромный, как всегда  удовольствие от не лишенных оригинальности строк гарантировано.

 

Кузнечик, Михайло Василич заставил, как всегда, замереть от интересных старославянских оборотов. И захотелось узнать название необычного размера стихосложения.

Это самый что ни на есть идеальный четырехстопный ямб с мужским окончанием. Практически без пиррихиев и без спондеев.

Браво, Димитрий, браво!!!!!

Прошу обратить внимание на дату поста.

 

 

КРЫМ

Вы помните того индейца
Который не на что надеется..?
Вы помните Бернар ту Сару
Которая жила и стала старой...
Вы помните волну и звуки буги
В пятидесятые на юге
Тогда вдруг Крым
украинским вдруг стал
Хрущев сказал. Никитушка сказал
Украинскими стали пароходы
Деревия тропической природы
Вдруг резко отошли к УэСэСэР
И скалы что похожи на химер
Я в это время корчился во чреве школы
Подросток был я невеселый
Я позабыл ловить как пчел
Занятий новых не обрел
Как бы меж стульев я сидел в те дни
Подростки — мы всегда одни
Мы на расстрел приходим в наши школы
Одни непоправимые глаголы
Летают в воздухе соляной кислоты
Учителя погружены в мечты
Директор Сталину удачно подражает
И первоклассницу в руках сжимает
А наверху проклятые часы
Как бы для времени весы
Не бьют, но каждый озирается на них
Их звук нам грозен, хоть и тих
Да и сейчас в мои тридцатые
Часы мешают мне проклятые...

Люблю я Крым в виньетке чайных роз
Сухой поселок Коктебеля
Где я сидел как бы Емеля
На море глядя под откос
Где пограничники гвардейцы
Литературных ловят дам
Мы все по сути коктебейцы
Земли я этой не предам
Весь полуостров обожаемый
Стоит передо мною отражаемый
Моей веселой памятью поэта
Я не одно провел там лето
Но лица женские смешались в улыбание
В него же перешло страдание
А вечера безженские унылые
Те в памяти погибли хилые
………
Приятель мой читает Роб-Грийе
А я в кино иду и жду в фойе
Двор проходной писательского клуба
Построенный когда-то грубо
Вокруг благоухают жены знаменитые
И поэтессы ныне уж забытые
Стоят жестикулируя руками
Не верите — езжайте сами...
Был Крым — наверное и есть на месте
В Америке как в Бухаресте
По окончании войны
Меняют деньги на штаны
Заботы их здесь прохиндейские
Создать компании злодейские Инкорпорейшены фондейшены
Спешат и дети и старейшины
Я думаю о них что варвары еще
И потому так любят денег счет
И поглощение еды в столовой белой
Что скушно расе постарелой
Придет их время тоже вскоре
В междоусобной дикой ссоре
Их дети бизнес вдруг запрезирают
По-русски даже застрадают...
Появятся другие интересы
Люблю я Крым и не люблю Одессы
Америка — Одесса же сплошная
Вульгарная страна, неразвитая.

КТО-ТО ВРОДЕ ЛИМОНОВА

 ПРОЩАНИЕ 

Надоела суета 
Пустословия, 
Вышел к берегу реки 
У верховия, 
Лег в траву, как на погост, 
Вверх уставился, 
И, дождавшись первых звезд, 
Преставился. 
Пусть Иные времена — 
Я устал, 
И в занозах вся спина 
От креста. 

И друзья ко мне пришли, 
Попрощалися, 
В лодку старую снесли, 
Расстаралися, 
Клали мне под голова 
Шапку новую, 
В руки сунули свечу 
Двухрублевую, 
На глаза по медяку, 
Чтоб не вскакивал, 
Кто-то лодку оттолкнул, 
Все покрякивал. 

Плыл я мимо городов 
Белокаменных, 
Мимо снов, игрой в любовь 
Надурманенных, 
Дальше воды у реки 
Кровью красились — 
То в усобице полки 
Мордоквасились. 
Мне-то что до этих дел 
Перекрученных? 
Я плыву, и мой предел — 
Борт с уключиной. 

Плыл я мимо всяких стран, 
Где не голодно, 
Выплыл в море-океан, 
Стало холодно. 
Окружили меня льды 
Караулами, 
Оградив от суеты 
Злыми скулами. 
Здесь небесные крыла 
К краю сходятся, 
Здесь весь год ночная мгла 
Не расходится. 

Только звездочка свечи 
Мглу царапает, 
В пальцы желтые мои 
Воском капает. 

 

Изменено 4 мая, 2016 пользователем Кулаков

Еще из интересного Сергея Калугина. Стихотворение называется "Школа мудрости". Написано давно. Но заимело смысл глубокий сейчас, когда уже практически воспитанное поколение потребителей с повизгиванием уткнулось в кормушку в стойле.

 

Презирай стакан порожний

И обрящешь благодать.
Жить приятно, жить несложно,
Если смысла не искать!
Вожделеет разум рьяный
Мысль системою сковать,
А ты лежишь на солнце пьяный, и на все тебе плевать!
 
 
Кладезь мудрости таится в откровении простом —
Жизнь дается, чтоб резвиться
С дамой сердца под кустом,
Чтобы пить хмельную влагу,
Относить штаны в кабак,
И нанизывать на шпагу
Всех, кто думает не так.
 
 
И когда ты в землю ляжешь,
Пусть булыжник над тобой
Эпитафией накажут приблизительно такой:
«Здесь лежит собрат скворечни,
Верноподданный пивной.
Всяк рыдает безутешно,
Впечатлен его судьбой.
 
 
Воспевал он дев порочных
Беспорочные уста
И свалился в час полночный
с разведенного моста.
Был он весел, был он грешен,
Много женщин обманул,
Был бы точно он повешен,
Но по счастью утонул!..»
 

Из старого, но любимого некоторыми нашими завсегдатаями:

 

 

Посмотри, это осень. И ветки дрожат, 
  Ветром сполохи клена вдоль улиц бросает. 
  Это было тому лет пятнадцать назад — 
  Может, больше — я трудно теперь вспоминаю. 
   
  Посмотри, это я. Вон — иду через мост, 
  Перегнулся, смотрю. Закурил сигарету. 
  И какой меня мучил в тот вечер вопрос? 
  Уж теперь не узнать. Да и нужно ли это? 
   
  Если б ведал тогда, не летел наугад 
  По кровавым ухабам непонятой жизни... 
  Почему я не вижу свой собственный взгляд, 
  Что сквозь ветви и годы глядит с укоризной?

Стихи неплохого поэта Владимира Гревцева:

 

Идиллия

Дружище, уедем с тобой далеко
От дымных московских пиров!
Мы будем стаканами дуть молоко
Во здравие тучных коров.
Дружище, мы будем спешить на заре
На берег прозрачной реки
Ловить на крючок молодых пескарей
Во имя грядущей ухи.
И слушать рассветную песнь петуха
Шершавый и радостный крик...
И ни одного не напишем стиха
Про наши печали, старик,
Про женщину эту, которая нас
Своей городской красотой
(Потом, как вернемся, потом, не сейчас!)
Сведет на дуэли с тобой.

 

 

Мне чести и морали
                             Диктуют образцы
Приказчики, менялы,
                                Надсмотрщики, писцы.
Как будто бы арканом
                                В степи, в набеге рьяном
Гнедой мой дух поймали
                                      И взяли поз уздцы.
И мне не раз твердили:
                                  «Твои имидж нехорош!
Не дилер ты, не киллер
                                   И не путана тож,
Не депутат Госдумы,
                              Не те твои костюмы,
К тому ж не в стиле Фили
                                      Ты песенки поешь!»
Я в ихней поп-свободе
                                  Урод и ренегат:
Живу не в ногу моде
                                И выгляжу не в лад...
Все люди из приматов
                                  Произошли когда-то,
Но мне уж поздно вроде
                                        Происходить назад...

Память

 

Прислонясь щекой небритой

К стенке, пулями избитой,

Пылью времени покрытой,

Видишь сквозь бетон,

Как бросался в бой открытый

В день, снарядами изрытый,

Крови реками омытый,

Павший батальон.

 

Как вставали из траншеи

И кричали, тужа шеи.

Каждый был тогда страшнее

Чёрта самого.

Как прорвались, взяв высоты,

Позади оставив ДОТы.

Вгрызлись в грунт остатки роты

И вросли в него.

 

Не пеняя адской доле,

Матерясь, рыча от боли,

Умирали в чистом поле

Не за ордена.

До кровавого до поту,

Делали свою работу,

Помня лишь одну заботу –

Позади страна.

 

Пыль боёв дождём не смыло,

Память в сердце не остыла,

Где что не было иль было –

Громко не кричим.

Где порывы ветра робки

Сквозь бетонные коробки,

Там накроем хлебом стопки,

Просто помолчим...