Стихи...

Зы. стих хорош, копирайт стоит, но кто аффтар?

Автор: Алексей Порошин

Женщиной славно от века

Все, чемпрекрасна семья;

Женщина - друг человека

Даже когда он свинья.

Мужчина - хам, зануда, деспот,

Мучитель, скряга и тупица;

Чтоб это стало нам известно,

Нам просто следует жениться.

***

Творец дал женскому лицу

Способность перевоплотиться:

Сперва мы вводим в дом овцу,

А после терпим от волчицы.

***

Съев пуды совместной каши

И года отдав борьбе,

Всем хорошим в бабах наших

Мы обязаны себе.

***

Я долго жил, как холостяк

И быт мой был изрядно пуст,

Хотя имел один пустяк:

Свободы запах, цвет и вкус.

***

Чтобы не дать угаснуть роду,

Нам Богом послана жена,

А в баб чужих по ложке меду

Вливает хитрый сатана.

***

Тому, что в семействе трещина,

Часто одна причина:

В жене пробудилась женщина,

В муже заснул мужчина.

***

Почему-то сейчас у сограждан,

И особенно в развитом слое,

Удивительно острая жажда

Получать много больше, чем стоить.

Мужик, теряющий лицо,

Почуяв страх едва,

Теряет, в сущности, яйцо,

А их - всего лишь два.

Пи-по-пи-бо-по-пи-по-пи-бо-пей!

Говорили мне ребята: "Виски ты не пей",

А я как только виски тресну,

так мне чудится фигня:

Будто я не доктор сельский,

а уже я - принц Уэлльский,

Говорю по-королевски:

"Get out, people, от меня!"

Ни к чему благородному лорду крепленые вина!

Я сижу, размышляю и пью, как простой господин,

Англия, открыл я вчера - государство каминов,

Там в любую дверь постучишь, отвечают: "Come in."

Jingle bells, jingle bells, jingle all the way!

Говорила мне супруга: "Виски ты не пей",

Мне мерещится от виски,

что в Белом доме я сижу,

Вижу холм Капитолийский,

лихо шпарю по-английски,

Рядом - Моника Левински,

А что дальше - не скажу!

За бугром даже пьянка называется ласково "пати",

Всё там чинно, как в морге,

и никто там не жрет, как свинья,

А у нас каждый раз вместо пати - какие-то мати,

Да мне плевать и на пати, но я ж - за культуру питья!

"Flew in from Miami Beach BOAC"

Возростает потребленье виски на Руси.

Выпьешь виски пару чарок

и творятся чудеса:

Плюс гаванскую сигарету,

и вот ты уже - Фидель, ты -Че Гевара,

Автомат взамен гитары -

и в подмосковные леса!

Плещутся на донышке бокала далекие страны,

Пью, и солнышко Майами начинает меня пригревать.

Жаль, что это иллюзорное счастье стало не по

карману.

Да и тару из-под виски - куда?

Не в посольство ж сдавать!

Old McDonald had a farm? E-I-E-I-O!

В холодильнике - лишь пиво, больше ничего.

До Техаса - путь неблизкий, да и денег ни копья,

Ну и бог с ним, с этим виски,

Будем пить продукт российский,

есть вон пиво, да сосиски -

перебьемся, не графья! (с)

Хозяин погладил рукою

Лохматую рыжую спину:

- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,

Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник

И скрылся под гулким навесом,

Где пестрый людской муравейник

Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.

И лишь за знакомой спиною

Следили два карие глаза

С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа

Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?

Эх, будь ты хорошей породы...

А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,

Взревел паровоз что есть мочи,

На месте, как бык, потоптался

И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,

Курили, смеялись, дремали...

Тут, видно, о рыжей дворняге

Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то

По шпалам, из сил выбиваясь,

За красным мелькающим светом

Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,

В кровь лапы о камни разбиты,

Что выпрыгнуть сердце готово

Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы

Вдруг разом оставили тело,

И, стукнувшись лбом о перила,

Собака под мост полетела...

Труп волны снесли под коряги...

Старик! Ты не знаешь природы:

Ведь может быть тело дворняги,

А сердце - чистейшей породы!

(с)Асадов.

.....

Труп волны снесли под коряги...

Старик! Ты не знаешь природы:

Ведь может быть тело дворняги,

А сердце - чистейшей породы!

 

 

(с)Асадов.

Не знаю сколько лет стихотворению, но для меня оно из далёкого-далёкого детства ...

Не знаю сколько лет стихотворению, но для меня оно из далёкого-далёкого детства ...

А эта?

Конец 60-х, Москва, аэропорт.

ИЛ-18 новый уже готов в полет.

Готов лететь на север, далёко-далеко,

Где ждет людей работа, где очень нелегко.

"Мы рады Вас приветствовать, займите третий ряд", -

Так стюардессы вежливо обычно говорят.

И вот уже посадка почти завершена,

Как вдруг на трап собака решительно взошла.

Обычная собака, обычный рыжий пес,

Он за своим хозяином в зубах авоську нес.

И стюардесса, видя такие чудеса,

Хозяина спросила: - А справка есть на пса?

- А я не знал о справке, но вот его билет.

Какой же еще нужен на псину документ?

- Да нет, билета мало, с животными нельзя.

Контроль ветеринарный придумала не я.

Пес уронил авоську в предчувствии беды.

Хозяин стюардессе: "Родная, пощади!

Пес у меня смышленый, он выдержит полет.

А не лететь нельзя нам, работа очень ждет!"

"Работа ждет - летите, но пса не будет здесь

Из-за него не можем задерживать мы рейс."

И пес как-будто понял и вниз пошел по трапу,

Успев лишь на прощанье хозяину дать лапу.

Я думал, очень редко так плачут мужики.

Скорей всего от вветра те слезы потекли.

Мужик здоровый, крепкий, входя в крылатый рай,

Шептал своей собаке: "Прости, Дружок, прощай.."

И к полосе разлуки помчался самолет,

И улыбались суки на весь гражданский флот.

Они ж не виноваты. Ведь справки точно нет.

Да что им та собака! И что им тот билет.

Хозяин оклимался, все у людей легко,

А пес.. пес ждать остался, ждать друга своего.

Четыре долгих года людей не подпускал,

Тайком на летном поле он объедки подбирал.

В любую непогоду встречал он каждый рейс -

Такая вот порода в дворнягах наших есть.

Он типы самолетов прекрасно различал.

Он ждал ИЛ-18, но слишком долго ждал.

И вот, однажды утром весеннею порой

Провел он свой последний собачий спецконтроль.

Потом прилег у трапа, заплакал, тихо так.

Как жаль, но век недолгий отмерен для собак.

Он вспомнил, как хозяин всегда его ласкал,

Ту женщину, к которой он друга ревновал.

Он ничего дурного и вспомнить не сумел!

Ведь вспоминать плохое - скорей людской удел.

Когда на север я лечу (по разным там причинам)

Я очень встретиться хочу с хозяином той псины,

Хочу задать ему вопрос, что так волнует с детства:

"Кому же в жертву ты принес своей собаки сердце?"

(С) Васильев

А эта?

....

(С) Васильев

Нет, этого не помню ...

Встретились два друга на вокзале,

Видимо, не виделись давно.

Долго обнимались, целовались,

Пока *** не встал у одного...

Встретились два друга на вокзале,

Видимо, не виделись давно.

Долго обнимались, целовались,

Пока *** не встал у одного...

:lol:

Грубятина :cool:

Грубятина :cool:

кто знает.... возможно случай из жизни...

Забыть, зарыться лицом в листья, в холодные влажные ладони. Уйти от всех, остаться наедине с собой, слушать дождь, его шорох в своих волосах, сливаться с землёй, с листьями, с лужами. Исчезать постепенно, по капле, по мысли. Опустеть и растаять. Просочиться сквозь почву, к корням, питать их, собираться в стволах до весны и рваться наружу молодой листвой. Копить силы под солнцем всё лето, чтобы осенью дать приют кому-то, кто захочет забыть, зарыться лицом в листья, в холодные влажные ладони... (с)

Встретились два друга на вокзале,

Видимо, не виделись давно.

Долго обнимались, целовались,

Пока *** не встал у одного...

А хде цопиг?

В тот для нас несчастный вечер

Разгулялся страшный шторм.

Наше судно, как пушинку,

Всё бросал по волнам он.

Мачты стреском обломались,

Оборвало паруса,

И от нашего фрегата

Не осталось ни черта.

Полкоманды утонуло,

Смерть нашедши под водой.

После бури всё затихло,

Море обрело покой...

Те, кто выжил, дрейфовали

На обломках корабля.

Кто-то крикнул:"Эй, смотрите!

Там же, кажется земля?!"

Это был пустынный остров

С цепью гор, взнесённых прочь,

Оказался он могилой

Избежавшим смерти в ночь...

Были славные деньки,

Жили классно моряки,

Только вот пришла беда -

Вдруг закончилась еда.

Всех на острове животных

Быстро сьели мужики,

А потом кусали дико

С голодухи кулаки...

Так ещё к всему вдобавок

Наступили холода.

Все на Дьявола грешили,

Молвили:"Его вина!"

Как-то утром я проснулся,

Ожидал кошмар меня:

Ночью в холоде не выжил

Капитан наш корабля.

Все собрались по рассвету,

И по кока мы совету

Хоронить его не стали,

С трупа выгоду сыскали -

Было мясо на обед,

Вкусный получился дед!

Пробудился нрав звериный

В подсознанье моряков:

Всех замёрзших сразу ели,

Выпивая всю их кровь...

А потом и ждать не стали

Пока кто-нибудь умрёт,

Убивать друг-друга стали,

Чтоб наполнить свой живот.

Я товарищей немало

Погубил тогда и сьел.

Выживать ведь было надо-

Вот такой судьбы удел.

Последней жертвой вышел кок,

Пока он ночью крепко спал,

Ему камнём пробил висок,

Разделал тушу, кости закопал.

Во всём же он, гад, виноват!

Его убить я был так рад!

Не чувствуя вины ни грамма,

Я мстил в тот миг за всех ребят.

Один на острове проклятом

Я быстро разум потерял,

Став беспощадным каннибалом,

Былую жизнь не признавал.

Однажды ночью я проснулся,

И этот стих вдруг написал,

Затем, чтоб все узнали правду,

Чтоб нас хоть кто-то вспоминал...

Я положил письмо в бутылку,

И крепко крышкою закрыл,

Да вдаль глядя с печальною наеждой,

Её я в море запустил...

И если ты читаешь это,

Найти посланье ты сумел,

А я давно уже как умер,

Ведь сам себя сьесть не посмел...

Посредственный класс

Его стеклянная жизнь дребезжит

Трещины... осколки в лицо бросая

Участи вечной он не избежит

Он тихо пройдет, просвистит угасая

Он живет в социальном болоте

Именуемом "посредственный класс",

В меркантильных утех позолоте

Он работает на унитаз

Он молится денежным знакам

Проклиная богатых и бедных,

Верит политиков вракм,

Радуясь звону идолов медных

Ходит в том, в чем положено

Верит в то, что изведано

Думает, о том, что изложено

Читает, то, что проверено

Его мечты словно пепел

Его дела под линейку

Его никто не заметил

Когда рыдая он сел на скамейку

Рыдая он думал, обо всем, ниочем

О том, что мертвый при жизни,

Что когда-то с рассветным лучем

Беззаботно блистал в оптимизме

А сейчас он молча грустит

Минутная слабость, не более

Себя за нее он простит

Его порок - коренное безволие

Он все и ничто, он звено

Всемирной цепи бесполезных

Но это ему, все равно,

Ничто не затронет извилин железных...

Забейтесь в скорлупки

Забейтесь в истерике

Ваши мозги словно губки

Впитывающие волю Америки

...Быть бы мне поспокойней,

Не казаться, а быть!

...Здесь мосты, словно кони -

По ночам на дыбы!

Здесь всегда по квадрату

На рассвете полки -

От Синода к Сенату,

Как четыре строки!

Здесь, над винною стойкой,

Над пожаром зари

Наколдовано столько,

Набормотано столько,

Наколдовано столько,

Набормотано столько,

Что пойди - повтори!

Все земные печали -

Были в этом краю...

Вот и платим молчаньем

За причастность свою!

Мальчишки были безусы -

Прапоры и корнеты,

Мальчишки были безумны,

К чему им мои советы?!

Лечиться бы им, лечиться,

На кислые ездить воды -

Они ж по ночам: "Отчизна!

Тираны! Заря свободы!"

Полковник я, а не прапор,

Я в битвах сражался стойко,

И весь их щенячий табор

Мне мнился игрой, и только.

И я восклицал: "Тираны!"

И я прославлял свободу,

Под пламенные тирады

Мы пили вино, как воду.

И в то роковое утро,

(Отнюдь не угрозой чести!)

Казалось, куда как мудро

Себя объявить в отъезде.

Зачем же потом случилось,

Что меркнет копейкой ржавой

Всей славы моей лучинность

Пред солнечной ихней славой?!

...Болят к непогоде раны,

Уныло проходят годы...

Но я же кричал: "Тираны!"

И славил зарю свободы!

Повторяется шепот,

Повторяем следы.

Никого еще опыт

Не спасал от беды!

О, доколе, доколе,

И не здесь, а везде

Будут Клодтовы кони -

Подчиняться узде?!

И все так же, не проще,

Век наш пробует нас -

Можешь выйти на площадь,

Смеешь выйти на площадь,

Можешь выйти на площадь,

Смеешь выйти на площадь

В тот назначенный час?!

Где стоят по квадрату

В ожиданьи полки -

От Синода к Сенату,

Как четыре строки?! (с)

Прогулка по Невскому

Я надеюсь, что вы не откажете мне.

Так давайте пройдем в этот вечер прекрасный

Старым Невским моим, да по той стороне,

Что в обстреле была так темна и опасна.

Ничего, что нам здесь каждый камень знаком.

Ерунда, что к дождю мы никак не привыкнем

И что, может быть, вдруг, нас увидев вдвоем,

Кто-нибудь из друзей мимоходом окликнет.

Вот и Аничков мост, где несчастных коней

По приказу царя так жестоко взнуздали.

Я хотел бы спросить этих сильных людей -

Вы свободу держать под уздцы не устали?

А напротив гостей всех мастей полон Двор -

Вожделенная цель интуристовских сумок.

Но как предки мудры, и Казанский собор

от сует отлучен Государственной Думой.

И венцом золотым устремляется ввысь

Гордость и красота всероссийского флота.

Это так хорошо, что мы здесь родились,

И живем, и умрем. Ах, спасибо вам, Петр.

Вот и все, закурю. Не найдется ль огня?

Нам прощаться пора и не благодарите.

Лишь прошу об одном - вы найдите меня,

Если с Невским опять повстречаться решите.

Кто понятно

Раз я в Питере с другом хорошим кирнул,

он потом на Литейный проспект завернул,

и все рассказывает мне, все рассказывает,

и показывает, и показывает.

Нет белых чайников в Москве эмалированных,

а Товстоногов — самый левый режиссер.

Вода из кранов лучше вашей газированной,

а ГУМ — он что? Он не Гостиный Двор.

Вы там «Аврору» лишь на карточках видали,

а Невский — это не Охотный Ряд.

Дурак, страдал бы ты весь век при капитале,

когда б не питерский стальной пролетарьят.

А я иду молчу и возражать не пробую,

черт знает что в моей творится голове,

поет и пляшет в ней «Московская особая»,

и нет в душе тоски по матушке-Москве.

Я еще в пирожковой с кирюхой кирнул,

он потом на Дворцовую плошадь свернул,

и все рассказывает мне, все рассказывает,

и показывает, и показывает.

У вас в Москве эмалированных нет чайничков,

таких, как в Эрмитаже, нет картин.

И вообще, полным-полно начальничков,

а у нас товарищ Толстиков один.

Давай заделаем грамм триста сервелата!

Смотри, дурак, на знаменитые мосты.

На всех московских ваших мясокомбинатах

такой не делают копченой колбасы.

А я иду молчу и возражать не пробую,

черт знает что в моей творится голове,

поет и пляшет в ней «Московская особая»,

и нет в душе тоски по матушке-Москве.

Я и в рюмочной рюмку с кирюхой кирнул,

он потом на какой-то проспект завернул,

и все рассказывает мне, все рассказывает,

и показывает, и показывает.

Нет белых чайничков в Москве эмалированных,

а ночью белою у нас светло, как днем.

По этой лестнице старушку обворовывать

всходил Раскольников с огромным топором.

Лубянок ваших и Бутырок нам не надо.

Таких, как в «Норде», взбитых сливок ты не ел.

А за решеткой чудной Летнего, блядь, сада

я б все пятнадцать суток отсидел.

А я иду молчу и возражать не пробую,

черт знает что в моей творится голове,

поет и пляшет в ней «Московская особая»,

и нет в душе тоски по матушке-Москве.

Мотоцикл патрульный подъехал к нам вдруг,

я свалился в коляску, а рядом — мой друг...

«В отделение!» А он все рассказывает,

и показывает, и показывает.

Нет белых чайничков в Москве эмалированных,

а Товстоногов самый... отпустите, псы!

По этой лестнице старушку обштрафовывать...

Такой не делают копченой колбасы... ©

Грядущей пасхе ...

Советская пасхальная

Смотрю на небо просветленным взором,

я на троих с утра сообразил.

Я этот день люблю, как День шахтера

и праздник наших Вооруженных Сил.

Сегодня яйца с треском разбиваются,

и душу радуют колокола.

А пролетарии всех стран соединяются

вокруг пасхального стола.

Там красят яйца в синий и зеленый,

а я их крашу только в красный цвет,

в руках несу их гордо, как знамена

и символ наших радостных побед.

Как хорошо в такое время года

пойти из церкви прямо на обед,

давай закурим опиум народа,

а он покурит наших сигарет.

Под колокольный звон ножей и вилок

щекочет ноздри запах куличей,

приятно мне в сплошном лесу бутьшок

увидеть даже лица стукачей.

Все люди — братья! Я обниму китайца,

привет Мао Цзэдуну передам,

он желтые свои пришлет мне яйца,

я красные свои ему отдам.

Сияет солнце мира в небе чистом,

и на душе у всех одна мечта:

чтоб коммунисты и империалисты

прислушались к учению Христа.

Так поцелуемся давай, прохожая!

Прости меня за чистый интерес.

Мы на людей становимся похожими.

Давай еще!.. Воистину воскрес!

(С)

приятно мне в сплошном лесу бутьшок

В оригинале - бутылок.

Все земные печали -

Были в этом краю...

Вот и платим молчаньем

За причастность свою!

 

 

Они ж по ночам: "Отчизна!

Тираны! Заря свободы!"

 

И все так же, не проще,

Век наш пробует нас -

Можешь выйти на площадь,

Смеешь выйти на площадь,

Можешь выйти на площадь,

Смеешь выйти на площадь

В тот назначенный час?!

Вечная тема...

Новодворской и К кажись посвящено?

Прогулка по Невскому

 

Кто понятно

Кроссвордист

Буть шок.

В оригинале - бутылок.

Сорри, проглядел