Стихи...

Проходит лето, веники увяли,

не прыскают кузнечики в траве,

не слышно ничего о Сенегале,

не пишет нам никто им Зимбамбве.

Весь мир давно в кошмарной дисгармонии -

который год все кризисы подряд.

Америка - в истерике, Япония - в агонии...

В Сургуте - потихонечку бурят.

Вот шмякнулся на землю синий вечер

в тюменской нефтеносной стороне...

Ни Миттеран, ни Маргарита Тэтчер

не вспомнят добрым словом обо мне.

Шныряют в Чили "черные полковники",

чилийцам век свободы не видать,

В Бермудском треугольнике шатаются покойники...

в Сургуте - тишина и благодать.

События, одно страшней другого,

накатывают волнами на нас.

На фоне недопития спиртного

ужасно угнетает Гондурас.

И как нам дальше жить, когда в Нигерии

перекусал бананы страшный клещ,

а изысканья в генной инженерии

бросают в пот не только нашу плешь.

Стемнело. Глухо гавкают собаки.

Болотная поплыла пелена,

...Вот, говорят, в Кувейте и в Ираке

никто не пьет, а водки - до хрена.

Ну вот и все. Иссякла эрудиция.

Гуд бай, май лав. Все съедены блины.

Уснул Сургут. Спят люди и милиция.

Спокойной ночи, граждане страны.

Сургут,

1986

(Автора надо конечно уже знать - оцените время и актуальность)

М.Семенова

 

ДОБРОТА.

Умильнуло Утянула в архив

В который раз окраины России,

снега, гусиный крик в который раз.

Мы никогда у сильных не просили,

не жили в долг, не пели на заказ.

Мы жили от вокзала, до вокзала,

а по весне, когда растает снег,

мы уходили вверх по перевалам

и пили воду безымянных рек.

Краюху хлеба поровну делили,

не делали другим, что плохо нам

и одиночек впятером не били

по темным заколоченным дворам.

Не спрашивали там, где нет ответа,

молчали, где не нужно лишних слов,

расстрелянных по сталинским наветам

хранили фотографии отцов.

Им на могилу камень не поставят,

все меньше тех, кто помнит и простит.

Нам новые учебники составят,

дела пронумеруют и - в архив.

И все же мы смеялись и шутили,

как быстро мы успели постареть.

За право быть собою заплатили

и пели все что нам хотелось петь.

Русский таксист

И ночное шоссе.

На спидометре тристо

Восемьсот на душе. (с)

Русский таксист

И ночное шоссе.

На спидометре тристо

Восемьсот на душе. (с)

Очень коротко и очень ёмко! Новый стиль, русское хокку?

Новый стиль, русское хокку?

В который раз окраины России,

снега, гусиный крик в который раз.

Мы никогда у сильных не просили,

не жили в долг, не пели на заказ.

Ты знал....

Вчера мело с утра до ночи,

С утра еще сильней метет.

Как сумасшедшая, хохочет

Метель три ночи напролет.

И белой пылью сеет ветер

На лес, на пашни, на луга...

Скорее прочь, сказаться в "нетях",

Бежать, удариться в бега.

Бежать... Куда? Одно и то же

И там и здесь, напев простой.

Ведь так до жути все похоже -

До буквы, строчки, запятой.

И от трибуны до кружала

Доносы, ложь, вода речей...

Моя родная сверхдержава

Чинуш, торговцев, трепачей.

А на снегу, как на странице,

Еще не тронутой пером,

Ночами мне все чаще снится:

Кого-то рубят топором.

Равнины без конца пустые.

Тоска до скрежета зубов...

Мы похоронены в России,

В голубизне ее снегов.

1984 (с)

А вот эта?

По этапу гонимый, как ссыльный,

прозвенел треугольник гусиный,

снова снег кокаиновой пылью

заметает отчизну мою.

И с откуда-то взявшейся болью,

словно сердце посыпали солью,

я смотрю, заслонившись ладонью,

как они улетают на юг...

Как будто в странном сне, уносится косяк

от снежного заряда на заходе.

Как листья на ветру по осени летят,

и жизнь вот так, наверное, проходит.

И, кажется, ушел от выстрела отряд,

случайно уцелевший от погони.

И вот уже их нет, но слышно как кричат

в далеком и неведомом затоне.

В тайге не сеют хлеб и не цветут поля,

здесь птичий крик да вечный дым тумана,

и потому грустна вечерняя земля

под криками гусиных караванов.

Пусть горек хлеб разлук, зато печаль светла,

здесь нет ни равнодушья, ни обмана.

У моего костра достаточно тепла

под крик гусей и вечный дым тумана,

тумана, тумаааааа-ааааа-на...

Он же - забавно что актуально все спустя много времени....

Вот из других...

Нагадали мне: потону

На родной Неве или на Дону,

Руки протяну,

А на всю длину

Неба даль.

Как пойдут круги по воде...

Мужики, да где ж вы, черти, где?

Вязну в пустоте -

Значит, быть беде -

Эка невидаль.

Появились мы на свет. Боже, вот тебе,

Принимай, какие есть, делай выводы.

Говорят, тогда в стране была оттепель

Перед новым ледниковым периодом.

Поколенье покорителей космоса

В магазинах не толпилось за водкою,

Агентуру зарубежного голоса

Заглушая статистической сводкою.

Вместо культа процветала умеренность,

Что умом не вышло взять - брали силою;

И народом управляла уверенность:

Перегоним и вобьем кол осиновый,

Есть коррупция своя, своя мафия,

В магазины не войти: цены лютые,

На Дворцовой и напротив Исаакия

Понатыканы ларьки инвалютные.

Отцвела в тени казарм наша молодость

На едином проспиртованном выдохе,

И я понял: чтоб иметь право голоса -

Надо либо умереть, либо выехать.

Выбрал первое, но смерть - дело скверное,

Раз начертано пожить, да помучаться;

И от этого бессилья, наверное,

Остается петь от случая к случаю.

Вроде все давно единой народности,

Но в калашный ряд не с нашими ряхами;

И единственный закон очередности

Расколол страну "Березок" и "Яхонтов".

И приятели, что спорили затемно,

Расходившись переулками гулкими,

Взяли визу и за партией партия

Встали в очередь на вылет из "Пулково".

На прощание немного повздорили,

Вроде все сказал приятель, и на тебе:

"Маркс придумал неплохую теорию",-

И вздохнул: "А что касается практики..."

Перед вылетом открыли "Столичную",

Понемногу вышло всем, так, для шалости.

Не стреляли в спину им пограничники -

Кто-то с завистью глядел, кто-то с жалостью.

И рванулся самолет, канул без следа,

Словно твердою рукой камень бросили;

Раскололась неба даль, эка невидаль:

Птицы тянутся на юг, дело к осени.

Нагадали мне: потону

На родной Неве или на Дону,

Руки протяну,

А на всю длину

Неба даль.

Как пойдут круги по воде...

Мужики, да где ж вы, черти, где?

Вязну в пустоте -

Значит, быть беде -

Эка невидаль.

Из них же...

Осенний воздух прозрачно чист,

В небе дыханье стуж,

Утром по кромкам луж

Льдинок хрусталь.

Кружится в вальсе кленовый лист...

Вместе с листвою нас

Кружит в последний раз

Осени вальс.

Мы, как огня, его боялись,

А что шутили и смеялись - ложь...

Только дождь

В окна стучит....

Мокнет на стенах листва газет,

Реки на мостовых.

По берегам Невы

Стынет гранит.

Нас разбросало на сотни лет.

Вот и предъявлен счет:

Осень который год

В сердце горит...

Мы так огня ее боялись,

А что шутили и смеялись - ложь...

Только дождь

В окна стучит....

Мы, словно стая кленовых звезд,

Брошенных в небеса.

Вечность иль полчаса

Станут судьбой?

Может, впервые на столько верст

Нас раскидало вдруг.

Ты посмотри вокруг -

Город пустой.

По переулкам кружат листья,

У осени повадки лисьи,

Но не изменить жизненных трасс.

Мы прожили такую малость,

И это все, что нам осталось -

Вальс...

сентябрь 1984

Хм, не слышал

Но вот моя любимая, можно сказать про меня бывшего

когда-то хорошо её запевали

По судну "Кострома" стучит вода,

В сетях антенн качается звезда,

А мы стоим и курим, мы должны

Услышать три минуты тишины.

Молчат во всех морях все корабли,

Молчат морские станции земли,

И ты ключом, приятель, не стучи,

Ты эти три минуты помолчи.

Быть может, на каком борту пожар,

Пробоина в корме острей ножа,

А может быть, арктические льды

Корабль не выпускают из беды.

Но тишина плывет как океан,

Радист сказал: "Порядок, капитан".

То осень бьет в антенны, то зима,

Шесть баллов бьют по судну "Кострома".

Осенний воздух прозрачно чист,

В небе дыханье стуж,

Утром по кромкам луж

Льдинок хрусталь.

Кружится в вальсе кленовый лист..

Осень. Стала луна холоднее,

Тяжелее и гуще вода.

Лишь кустарник один пламенеет

На краю небольшого пруда.

Снова тучи заполнили небо,

Над природой явив свою власть.

Посыпают крупою из снега

На асфальте застывшую грязь.

У деревьев чуть сонные лица -

Обещают зимой холода.

Осень. В лужах замерзшие листья

В тонком кружеве раннего льда.

Если скажешь чьё, то по появившейся здесь традиции с меня вискарь

Если скажешь чьё, то по появившейся здесь традиции с меня вискарь

Людмила Немировская

http://www.stihi.ru/poems/2008/04/14/2580.html

Alexgl

подставил, вискарь Дмитрию обещал

Alexgl

подставил, вискарь Дмитрию обещал

Я думал открытый конкурс

подставил, вискарь Дмитрию обещал

Да я не жлоб (Выше были Гейнц с Даниловым - питерские барды у них много славного - ну а Турьянский видимо многим хорошо знаком...)

Я думал открытый конкурс

Ну что делать, кидай адрес в личку, думал будет не востребован

Ну что делать, кидай адрес в личку, думал будет не востребован

Да, лано переживу :cool: Главное участие

Если уж оч. хочется проставиться, можешь передать с вашей делегацией - пойдет на общий стол. Не настаиваю.

Турьянский видимо многим хорошо знаком

вот этим удивил...

хотя я плохо знаю бардов

Сегодня был плохой день...

сладко в небе звезде

сладко х..ю в п...зде

сладко змею в саду

и Орфею в аду

сладко в поле росе

и во рту колбасе

только мне одному лишь ху...во

ху...во мне братец ху...во

поеду я в штатец Айова

купи скорее мне билет

сладко в жопе говну

сладко в цирке слону

сладко рыбке в реке

сладко травке в бычке

сладко волку в лесу

и домашнему псу

и коту... только мне лишь ху...во

ху...во мне братец ху...во

поеду я в штатец Айова

не вспоминай ты обо мне

я как путник в степях

я как узник в цепях

я как раненый зверь

не допущенный в дверь

я как мёртвый листок

потерявший исток

до чего же мне братец ху...во

ху...во мне братец ху...во

ну где ж ты мой штатец Айова

o, I just hope my dreams come true

Щас тя сольют

Меня уже сегодня слили...

Мало не показалось.

Так шо, мы готовы.

Ну вот, поправил как смог, из песни ж слов не выкинешь.

Сегодня был плохой день...

У меня на редкость плохой...

Печаль моя светла

Dm G C Am

Я повторяю десять раз и снова:

Никто не знает как же мне ху...во...

И телевизор с потолка свисает,

И как ху...во мне - никто не знает.

Все это до того подза...бало,

Что хочется опять начать сначала.

Куплет печальный, он такой, что снова

Я повторяю "как же мне ху...во".

Чего вас разобрало, вдруг

Где твое счастье,

что рисует себе в блокноте в порядке бреда?

Какого слушает Ллойда Уэббера,

Дэйва Мэтьюса,

Симпли Рэда?

Что говорит, распахнув телефонный слайдер,

о толстой тетке, разулыбавшейся за прилавком,

о дате вылета,

об отце?

Кто ему отвечает на том конце?

Чем запивает горчащий июньский вечер,

нефильтрованным темным,

виски с вишневым соком,

мохито, в котором толченый лед (обязательно чтоб шуршал как морская мокрая галька и чтоб, как она, сверкал)

Что за бармен ему ополаскивает бокал?

На каком языке он думает? Мучительнейший транслит?

Почему ты его не слышишь, на линии скрип и скрежет,

Почему даже он тебя уже здесь не держит,

А только злит?

Почему он не вызовет лифт к тебе на этаж,

не взъерошит ладонью челку

и не захочет остаться впредь?

Почему не откупит тебя у страха,

не внесет за тебя задаток?

Почему не спросит:

- Тебе всегда так

сильно

хочется

умереть?

Я в ночь, в закрытое окно

Взгляну, не выйду.

Такой зимой немудрено

Пропасть из виду

Под небом снег, под снегом дом

Огонь, и в доме

Узоры стынут за стеклом,

Как на ладони.

В снегу окно, в окне страна,

Пятно тумана.

И к той стране летит волна

из океана.

И горизонт горит, и там

Корабль, полный

Шелков и крыс, и капитан.

Он смотрит в волны.

Как будто ждет. Три мачты крыл

Утонут в небе.

В журнале пункт, куда он плыл,

В конторе - дебет.

Взгляну в стекло - снег, след губы,

И в небе прочерк. От мачт,

И линия судьбы -

Чуть-чуть короче. (с)